Автор предпринимает попытку отрефлектировать, критически переосмыслить категорию терпимости в качестве центрального элемента такой довольно распространенной в мире в последние десятилетия социальной и политической практики, когда она оказывается оторванной от широкого и притом строгого правового контекста, в каком обретала raison d’etre в составе классической либеральной теории, и начинает быть «внедряема» как самодовлеющая категория (в том числе и правовая!), основывающаяся на представлении о коллективных и притом специальных правах. В соответствующем историческом контексте такая практика приводит к результатам, часто противоположным тем целям, какими она будто бы движима (к усилению нетерпимости, к социальной сегрегации, к этнизации сознания). Причем если, например, в США подобные результаты еще можно считать исторически неизбежными издержками реализации провозглашенных равными гражданских прав, то в СССР, а в особенности в России после распада СССР, последствия негативных непредвиденных процессов и порождаемые ими проблемы оказались куда серьезнее Ибо, кладя в основание административного устройства страны этнотерриториальный принцип, большевики тем самым институционализировали этничность. После же распада Союза, коротко говоря, этничность и осталась в России единственным функционировавшим институтом и стала движущей силой «парада суверенитетов»...